читать дальше****
Маму мы проводили вчера…она так плакала. А ты улыбался. Нет, это не то, что можно подумать…просто ты был ей безумно благодарен за внимание и заботу, за то, что она была рядом и поддерживала. Я знаю все это…ведь таким было прощание с Маргарет…слезы с ее стороны и улыбка-с твоей.
Сегодня мы должны съезжать. Но наши вещи не упакованы, а чемоданы даже и не доставались. А все потому, что мы решили остаться. Еще на месяц…
Полнейший хаос и беспорядок навестили комнаты через несколько дней после уезда мамы. Холодильник опустел и на смену домашней еде «пришли» упаковки с полуфабрикатами, которыми мы обычно питаемся. Сегодня последний день приема таблеток. Достаю последнюю, и кладу на салфетку рядом со стаканом воды…надеюсь, они тебе больше не понадобятся…
Вечером у нас гости. Мы решаем все же отметить твое выздоровление в кругу друзей, из которых лишь Густав и Георг знают настоящую причину твоего пребывания в больнице. Остальные даже не догадываются…не знаю…я часто задумываюсь над тем, что бы сейчас было, если б я тогда все же добился своего и «дело открыли». Наверное, Дэвид был прав – тебе бы точно не было житья. К тому же теперь, когда и меня нельзя назвать законопослушным, это будет лишним…ведь никто не знает, что я все «добрался» до Джона. Стыдно, но я, как последний хулиган просто-напросто не нашел другого варианта отомстить, как отыграться на его имуществе. А именно, на машине…его «шикарная конфетка» превратилась в груду металлолома. Я все сделал сам: бейсбольной битой разбил окна, а потом поджег салон прямо под окнами его дома. А он молча смотрел и курил, отключив при этом сработавшую сигнализацию. И ушел только тогда, когда увидел, что я сел в свою машину. Что ж, ни в этот день, ни на следующий и даже через неделю ничего, предвещавшего мне расплату за этот поступок, не было. Видимо он воспринял этот необдуманный, с моей стороны пРоступок, как месть за брата. А больше я ничего и не смог бы сделать. Может, из-за того, что ты все же шел на поправку, может из-за отсутствия «связей», которые мне точно пригодились, но, скорее всего, просто из-за страха. Кто такой я и кто такой ОН? Преимущества были явно не на моей стороне…
Я, наверное, трус, да……..?
****
Сегодня после вечеринки я все же решился. Ты был не так пьян, а мое слегка возбужденное эмоциональное состояние как раз и сподвигло на разговор с тобой. Я сказал все, как есть. О своих переживаниях, подозрениях, сомнениях. Я не умолчал ни о чем… как мне казалось, ни о чем. Признался, что постоянно слежу за ним…что меня беспокоит его отношение к тому случаю…что меня крайне настораживает, что он всегда закрывается даже теперь, когда мы в доме одни. Выпалив ему все, что накопилось за последний месяц моих внутренних терзаний, я получил ответ, которого никак не ожидал…вернее это вопрос. «Ты давно трахался?» Я буквально онемел и не знал, как реагировать. «Тебе нужна разрядка, Том. Тогда и мерещиться не будет то, чего нет». Или ты издеваешься, что возможно, или абсолютно прав, что, скорее всего. Или же в очередной раз умело скрываешь истинные мысли…что наверняка.
****
Очередная фотосессия и неизбежная поездка в клуб. Не первая и далеко не последняя за этот месяц. Мои сомнения еще больше укрепились после того разговора с тобой. А теперь я, как настоящий параноик следую везде за тобой, не оставляя одного ни на минуту. Густав и Георг постоянно отвешивают всякие колкости по поводу моего чрезмерного внимания, но это меня не волнует. Внутри поселилось какое-то странное чувство, что что-то должно произойти. И это чувство усиливается с каждым днем вплоть до того, что мне начались сниться кошмары. Беспокойный сон и явно «расшатанные» нервы вынудили обратиться к врачу. Но даже те лекарства, что я послушно пью перед сном последнюю неделю, не помогают. Я стал очень раздражительным и нетерпеливым. Все это сказывалось не только на работе, но и на отношении к тебе. Мы ссоримся по поводу и без. Ты требовал самостоятельности, а я не мог ее тебе позволить. Слишком велик был мой страх за тебя. Мне кажется, что все мужчины как-то странно на тебя поглядывают. Особенно учитывая тот факт, что ты стал вести себя еще более раскованно и развязно, особенно в присутствии «особей мужского пола». Любой подозрительный жест или взгляд с их стороны отзывался в теле приступом неконтролируемой злости. Я подозревал даже наших продюсеров. Постоянные крики и склоки – теперь неотъемлемая часть нашего совместного проживания. И чем больше я бесился, тем больше поводов для этого ты мне подкидывал. Последней каплей была твоя вчерашняя выходка. Ты куда-то ушел. Не предупредив меня, не оставив записки, да и к тому же еще и выключив телефон, ты нарвался по-крупному. Я пытался выяснить, где именно ты находишься, обзванивая всех, кто мог знать и кто НИКАК не мог. Через получасовой «обзвонки», мне удалось узнать только лишь причину твоего молчания, которую я обнаружил у тебя столе, вломившись в твою комнату. Ты не берешь телефон, только если собираешься в клуб. Что ж, ответ «напрашивается» сам собой…
***
Второй день подряд ты со мной не разговариваешь. Впрочем, я тоже не нуждаюсь в твоем общении. В тот день ты вернулся в два часа ночи. Я был вне себя от злости. В принципе, как обычно в последнее время. Меня начинает мучить мысль, что ты нарочно провоцируешь меня. Что специально подстраиваешь ситуацию так, чтобы это вызвало мой гнев. Так ты делал в детстве. Когда тебя постоянно в чем-то упрекали, ты делал назло всем. И не важно, что ты осознаешь, что не прав. Что на самом деле очень даже важно. Но действовать вопреки всем и себе самому – совершенно разные вещи. Что ты хочешь доказать? Что я делал не так? Почему все перетекло в откровенную неприязнь по отношению друг к другу? Мысленно в очередной раз выстраиваю цепочку причинно-следственной связи. Но не могу в ней найти тот момент, с которого все началось. И ты, и я не правы. Я это признаю. Я осознаю, что моя чрезмерная неправильная опека вполне объяснимо показывает твое нынешнее состояние. Но и ты не оказался в долгу. Какие-то тайны, которые по странному стечению обстоятельств возникли именно сейчас, когда ты «открыт», как никогда. Все стало таким запутанным…скомканным, как и мысли. Я не знаю, на что ориентироваться. Хочется тебе верить…очень хочется…но у меня нет никаких оснований на это. В тот же день я позволил себе зайти в твою комнату. Хотя «зайти» - это мягко сказано. Поскольку твоя дверь почти всегда заперта на замок, пришлось ее выломать. Перерыв в ней все, что можно, я не нашел ничего подозрительного. Знаю, что не имею никакого на это права. Но твое поведение наталкивает на самые безумные, казалось, мысли…вплоть до употребления тобой наркотиков. Но мои опасения не оправдались. Но и «легче» мне тоже не стало…Боюсь, что я все только усложнил. Особенно тем, что избил тебя…
***
Сейчас ты плачешь…Наша очередная словесная перепалка закончилась еще большим отчуждением друг от друга. Я стал замечать, что чем чаще мы пытаемся поговорить «начистоту», тем «грязнее» это выходит с каждым разом. Твой очередной уход вечером – теперь не был для меня неожиданностью. Я понял, что своими истериками я от тебя больше ничего не добьюсь, ты лишь ухмылялся на мои попытки разъяснить ситуацию. Ты отказывался объяснять что-либо, ссылаясь на мою паранойю. Но я убеждался в своей правоте все больше и больше с каждый днем. На людях ты был все «тем же»…теперь я даже не могу подобрать точное определение тому, как ты вел себя. А со мной…со мной ты был уже далеко не таким…но, как ни странно, меня это ничуть не расстраивало. Для меня было важнее «уберечь» тебя. Если для этого придется испортить отношения – я готов. Я уверен, что у нас все наладится, как только я вновь буду уверен в тебе и не буду столь придирчивым. Это пройдет, я уверен…но я должен быть уверен, что это пройдет. А пока…возможно то, что я делаю уже «слишком», но мне будет так проще держать тебя под контролем.
Сегодня днем, пока ты ездил в магазин, я снял с петель твою дверь в комнату. Теперь ты ее точно не закроешь. Да, согласен, это посягательство на твою частную жизнь, но, как я уже говорил, так необходимо…мне так кажется…
***
Прошла неделя. Разговариваем мы только по работе и по бытовым вопросам. И, должен сказать, что меня это вполне устраивает. Ты немного поутих и теперь не порываешься «сбежать» из дома при первой возможности. И это меня не может не радовать. Я не знаю, что именно тебя заставило пересмотреть свои взгляды, но меня сейчас больше волнует результат. Теперь ты больше похож на того Билла, к которому я привык: умеренно-сдержанный, импульсивный, но не «утрированный». Ты, брат, действительно меняешься…а может, мне это только кажется. И это лишь попытка добиться чего-то «своего»? Но чего, мне не ясно. Признаюсь, за эти два месяца, что мы живем вместе, я почувствовал усталость…я чертовски устал от тебя. Впервые в жизни находиться постоянно с тобой рядом для меня в тягость…Что же происходит на самом деле…?
Через пять дней мы съезжаем…
***
Осталось два дня…все необходимые вещи мы перевезли обратно в нашу с парнями квартиру еще вчера. Осталось так…по мелочи…правда, одной только «мелочи» Билла будет пол грузовика…но это уже «пища для размышления» на завтра.
…
-Билл! – Вынимаю ключ из дверного замка и запираюсь изнутри. – Ты дома? – Через час нам нужно выезжать. Важная встреча. – Би-илл?!
Поднимаюсь вверх по лестнице. Иду в твою комнату. Стучусь. Вчера я все-таки решил вернуть дверь на место. На мое удивление, ты никак не отреагировал на ее присутствие, когда вернулся домой из студии. Более того, ты ее даже не заметил поначалу, пройдя в комнату и по привычке не оглядываясь назад. Сегодня – в последний раз.
-Билл, к тебе можно? - Повторяю «удар» рукой, но теперь громче. Тишина, сквозь которую прорываются какие-то приглушенные звуки. Мне не стоит особого труда понять, что это твои всхлипывания – в последнее время ты слишком часто плачешь. Не отмечаю для себя какой-то внутренней тревоги, когда все же, не дождавшись ответа, нажимаю на ручку и открываю дверь…Оглядываюсь. Не сразу понимаю, где ты и только по звуку усиливающихся «хлюпаний» обнаруживаю твое скорчившееся полуобнаженное тело на полу под окном. Колени прижаты к груди, руками обхватываешь плечи и с силой сдавливаешь ногтями кожу так, что по ней образовались бордовые царапины и сочащаяся из них кровь.
-Господи, Билл! Что случилось?! Посмотри на меня! Что произошло? – Пытаюсь убрать руки от твоих же плеч, но вместо этого ты еще сильнее впиваешься ногтями, буквально врезаясь. От моего «вмешательства» у тебя начинается настоящая истерика. Рыдаешь…кричишь…что-то говоришь, но несвязно…язык «заплетается» и это больше похоже на бред. Обхватываю тебя за талию, пытаясь поднять, но ты упираешься, отпихиваешься и просто начинаешь вопить во все горло.
-Билл, успокойся! Успокойся, говорю!!! Перестань!!! – Мои попытки тебя успокоить оказались абсолютно бесполезными. Поэтому, ничуть не задумываюсь над необходимостью следующего поступка, с силой бью тебя по щеке. Не помогает. Бью еще раз…еще сильнее. Подействовало. Сначала испуганно, как-то ошарашено смотришь на меня, а потом…просто обмякаешь в моих руках. Опускаюсь вместе с тобой на пол. Обнимаю, осторожно прижимая к себе за плечи. Хочешь вырваться, но я сгребаю тебя в охапку. Пихаешь руками в грудь и стараешься отстраниться от меня. Что-то безостановочно шепчешь себе под нос. Не могу понять…даю еще одну пощечину, которая, я надеялся, приведет тебя в чувства. Но тебе стало еще хуже…слезы…крики…борьба...все это выбило меня из колеи. Я «дергал» тобой, тряс за плечи, пытаясь успокоить…
-Билл! Да что с тобой такое?! Ответь мне!!! Ответь!!!
Тяну тебя на себя, настойчиво опуская твою голову себе на плечо. Не противишься, но содрогаешься от любого моего случайного касания. От слез футболка на плече быстро промокла. Но ты не унимался…
- Скажи мне…скажи, что произошло! Что случилось?!
-Не смотри на меня… - Ничего не говорю, потому что…потому что…мне становится страшно…Замечаю, что мои ладошки дрожат не меньше твоего, что я до боли стискиваю зубы, чтобы не наорать на тебя, ведь я знаю, что ты имеешь ввиду…знаю, но все равно спрашиваю…
-Почему?
-Не смотри…пожалуйста… - «Непонимание» и «понимание», как змеи окольцовывают горло, и давят…давят…все сильнее, и сильнее…до тех пор, пока перестаешь дышать. Я сейчас не дышу…- Я грязный…грязный, Том!
-Почему…?
-Ты не знаешь…ничего.
-Почему, Билл…?
-Я…я…- твои всхлипывания прерываются каким-то другим «отголоском» тела…лишь через несколько секунд, понимаю, что это за звук. Ты не просто смеешься, а истерически ржешь. Пытаюсь оттолкнуть от себя, чтобы посмотреть на тебя. Но ты не даешь – так сильно вцепляешься в меня, что мне становится не по себе – я не знаю, чего от тебя ожидать. Я не знаю, чего ожидать от себя. Чувствую, что-то липкое под пальцами – стискиваю твои плечи так сильно, что ранки вновь вскрылись и кровоточат…Перед глазами «мокро». Отказываюсь от своих мыслей. Слышите, я отказываюсь от своих мыслей!
--------------------------------------------------------------------------------
-Билл…Билл! Что с тобой, твою мать?! – Прижимаешься крепче и шепчешь на ухо. Всхлипывания и смех резко прекратились. Все так, словно кто-то нажал на кнопку пульта, включив «тихий режим».
-Я ходил к нему, Том. – Вот оно – начало…вернее продолжение, а может, это …конец? - Я трахался с ним… - Заткнись…заткнись, слышишь? - И знаешь, что? Мне ПОНРАВИЛОСЬ…- Мой кошмар становится явью…хочется умереть, как и эта погибшая слеза, скатившаяся вниз по щеке -...я, бл*ть, даже кончил…Я отдался ему, как шлюха, раздвинув ноги.
-Пе…перестань…это неправда…
-Да, Том…Как шлюха, раздвинув ноги…- тихий всхлип снова вырывается из груди, - А он…он просто трахнул меня, пообещав, что я обязательно снова приду к нему, – мокрые дорожки, стекая с твоих щек, утопали в вороте моей футболки. – И я приду, Том…ведь, мне понравилось…и хочу, чтобы он меня…
-Хватит! Хватит!!! ХВАТИТ!!! – С силой отпихиваю брата. Чувствую, что если хоть слово от него услышу, меня стошнит…меня уже тошнит…- Ты хоть понимаешь, что сейчас несешь?! Ты, что совсем е*нутый идиот?!
-Е*бнутый…и ты видел это…ты все видел…Ты ведь видел ее, Том.
-Ты не здоров…
-Ты мне ничего не сказал…и не спросил…почему, Том?
-Тебя нужно лечить…
-Меня трахнули трижды… а ты…а ты…и ты видел, что мне нравилось это…ты ведь видел ЕЕ, Том. Видел.
-Успокойся!
-Ты меня ненавидишь, да?
-…
-Тебе мерзко на меня смотреть? Ты поэтому от меня отвернулся, да?
-…
-Не молчи!!! – А я не могу не молчать. Прижимаю ладони к ушам, усиливая давление на них все больше. Но твои слова все равно доносятся до меня. Так даже хуже…они словно, фильтруясь от всхлипываний и возни, создающей тобой, доносятся до ушей слишком четко…слишком громко…слишком мерзко -Я знал…знал…знал…знал… - Открываю глаза, перевожу взгляд на тебя. Лежишь на полу…тело сотрясается в мелких судорогах…пальцы стиснуты в кулаки…а из уст срывается всего одно слово. Перевожу взгляд на тумбочку рядом. На ней стакан с насыщенно оранжевой жидкостью - коньяк…полупустой и …мои таблетки…все упаковки открыты, крышки валяются на полу недалеко от тебя.
-Господи…!
****
Очередное утро без тебя. Очередной день без тебя. Очередная ночь без тебя. Усмехаюсь. С каких это пор у нас ночи общие? Без тебя…Несколько суток, проведенных тобой в реабилитационном центре, где ты наблюдался два месяца назад после изнасилования, были подобны пытке. Потерять и обрести, не имея – все равно, что иметь, не обретая и не теряя. Передозировка лекарственными средствами вызвала сильную интоксикацию организма. Это просто чудо, что врачи успели вовремя, потому как тебе становилось все хуже, даже, несмотря на мои попытки вызвать у тебя рвоту. Как я и предположил, отравление вызвало большое количество принятого аспирина и других препаратов. Это подтвердили результаты анализа крови. Что ж…анализы подтвердили присутствие не только этих средств…Что ты еще попробовал с Джоном?
В очередной раз я оказался причиной твоей госпитализации. Я не смог тебя уберечь от неприятностей ни в этот , ни в тот раз….это наталкивает на определенные мысли…Где я недоглядел? Где ты оступился, Билл? Какого черта ты возвращаешься в то же болото, из которого НАМ стоило столько труда выбраться? Я ничего не понимаю…твои поступки не поддаются логическому объяснению…Ни один нормальный человек не пойдет больше на сближение с тем, кто доставил столько боли…и моральной, и физической. Ответ вытекает сам собой – ты болен…Иначе зачем осознанно идти к пропасти и передумать когда стоишь на самом краю…?
Мама. Я сказал, что случилось с тобой только на следующий день. Ее радостный нежный голос в трубке через секунду стал таким же дождливым, как и погода за окном. Казалось, я мог видеть ее слезы. Такие же холодные, мертвые, несдерживаемые, как…как и мои…После моей новости мы не сказали друг другу больше ни слова. Пустое молчание в трубку иногда прерывающееся тихими всхлипываниями продлилось около минуты, пока мама не разрыдалась в голос. Всё, больше я ей не звонил. Я больше никому не звонил. Я так и не съехал из нашего временного пристанища. Возникли кое-какие проблемы с владельцем, но оплата в тройном размере их быстро решила. Жаль, что другие проблемы нельзя решить также легко…
Ледяная вода из душа уже не в первый раз замещает мне сон, наполняя бодростью. Я держусь из последних сил…не спать трое суток подряд – это грань, которая может закончиться еще и моей госпитализацией от физического истощения. Но я держусь – это так легко в свете событий, разворачивающихся сейчас вокруг нас… так легко, ведь это ради тебя.
Просматриваю на сайте список услуг, оказываемых очередной частной клиникой. Все столь «заманчивое», вселяющее доверие и предлагающее такие услуги, что начинаешь задумываться о правдивости предложенных методов лечения. Просматриваю странички за страничками…решаю, что нужно тебя увезти в другой город…в частный сектор…научный центр при университете не подойдет…я в этом плохо разбираюсь, но мысль, что брат там будет объектом наблюдения и исследования не воодушевляла. Все же решаю перевезти тебя в одну из клиник сети «Хелиос», центр которой, занимающийся психическими расстройствами, находится в Зальцбурге. Закрытая территория и высоко квалифицированные специалисты – это, пожалуй, лучшее решение на данный момент. Потому как здесь я тебя не оставлю…один раз я уже доверился этим врачам и заплатил большой ценой за свою оплошность…Больше этого не повторится.
--------------------------------------------------------------------------------
Сегодня день не задался с самого утра…впрочем, как и всю эту неделю. Непрекращающиеся звонки друзей, семьи, с работы – все это накапливалось, как мусор в ведре и уже вываливалось за его пределы. Чувствую себя, словно в грязи…я рою сам себе яму – отворачиваюсь ото всех, кто хочет поддержать, как-то утешить и помочь. Все это кажется только лишь мнимым проявлением внимания…жалость. А я ненавижу жалость. Не испытываю ее сам и считаю, что это унизительно - так относиться к другим. Пускай звонят – не отвечу. Мне откровенно плевать на них. Я понимаю, что так не должно быть. Я так чувствую…вернее не чувствую. Но в данный момент мне легче именно так. Сейчас меня волнует лишь только благополучие брата. За всю неделю я навещал его дважды и оба раза заставал спящим. Тогда я присаживался рядом и подолгу смотрел на его лицо…такое чистое, непорочное, «светлое», оно преобразовывалось в сознание и было таким мерзким, «грязным», лживым. Я держал его за руку и тайно надеялся, что он не проснется и не посмотрит своими наивно-детскими, теплыми «кофейными» глазами на меня, не улыбнется своей «лучистой», широкой, открытой и такой «заразительной» улыбкой. Ведь тогда я просто брошу его. Брошу и убегу прочь…не захочу больше никогда видеть и чувствовать ту ложь, похоть, слабость, эгоизм, надменность, излучаемые им на таком доселе невидимом уровне, но таком ощутимом именно сейчас. Это, как слушать музыку глазами. Слух в этом случае не нужен. Он врет. Мелодия только кажется такой «красивой», гармоничной и восхитительной…на самом деле это набор нот на белом листе бумаги, гармонично расчерченный по пять линий. Ни более, ни менее. Странно…но в последнее время я склонен все упрощать…то, чему я когда-то придавал смысл, теперь лишь тень его. Ты был прав – надо ко всему относиться проще…
***
Сегодня решил к тебе не ездить. Сегодня я зол на тебя. Ты мне становишься все противнее и противнее. Ты врешь, не задумываясь о последствиях. А, может, как раз таки задумываешься, потому и врешь?
Утром меня навестила Моника. Без предупреждения. Звонила в дверь до тех пор, пока я не психанул. Матерясь, я готов был прибить любого, кто бы там ни был. Но…вся жизнь состоит из одних «но». НО ее я не ждал. НО она и не должна была приходить. НО зачем?
-Где он?
-Билл?
-Кто же еще? Билл? – Кличет его, заглядывая мне через плечо.
-Моника.
-Что…? – проходит в дом. Нет, просто врывается в него. Захлопываю за ней дверь.
-Откуда ты узнала адрес?
-Георг сказал. Я их уже достала своими расспросами. Почему ни тебе, ни Биллу невозможно дозвониться? Где он? – Уже собирается подниматься по лестнице на второй этаж. Останавливаю ее.
-Его здесь нет.
-А когда он придет? - Стягивает с себя куртку и садится на диван. – Он давно ушел?
-Давно…Послушай, вы с Биллом разве не…разговаривали?
-Том, мы в последний раз говорили полтора месяца назад. А потом он просто пропал. Ни на звонки, ни на сообщения, ни на эл. почту…черт! Даже по обычной почте до него не добраться! Я его дождусь и тогда не сносить ему головы. Я ради него сессию досрочно сдавала, а он так себя ведет…словно знать меня не хочет.
-Может быть…
-Что может быть?
-Моника, он сказал, что вы расстались…
-Как…что…я не понимаю…когда сказал?
-В день выписки.
-Где он? – Холодно…ей, наверное, так холодно сейчас…поэтому так поспешно просовывает руку в рукав.
-По уши в де*ьме.
-Он в порядке?
-Нет…- подхожу вплотную. Впервые в жизни хочется так сильно взять то, что всецело принадлежит брату.
-Том?
-Он в больнице…
-Что с ним?
Трахнули его, Моника. И не только в задницу…
-Очередное нападение…- Руки так и тянутся к запретному. Хочется…непреодолимо хочется…
-Он в порядке? – Можно ли оценить ее волнение по десятибалльной шкале? Нет…ведь я его сейчас не чувствую…Мне так хочется…до дрожи в коленях…до скрежета в зубах…
-Нет…
-Да…
-Том…? Ты что, хочешь…?
-Хочу. - Чувствую, как по телу вниз по торсу скатываются капельки пота. Касаюсь ее запястий…хочется…
-В какой он больнице? – Ты ведь это чувствуешь, да? Да, Моника? Иначе, зачем ты так прикрываешь глаза, когда я наклоняюсь? Зачем приоткрываешь губы? Зачем так горячо и томно выдыхаешь? Хочешь сделать мне больно? Или ему?
-Ты ему нужна?
-Не знаю.
-Он сказал, что ты ему не нужна.
-Я хочу поговорить с ним.
-Значит…ты все же хочешь. – Губы к губам. Так близко. Так далеки. Руки скользят по предплечьям вверх…к шее. Такая нежная, мягкая, гладкая…кожа воротника.
-Мы уже проходили это…Забыл? – «Глажу» языком нижнюю губу. Приторный вкус блеска. Противно.
--------------------------------------------------------------------------------
-Помнишь? – Убираю язык. Перехожу на ласки лишь губами. Не хочется ее целовать. Она мне противна.- Я хочу тебя.
-Лжешь.
-Лгу.
-Зачем? – Массирую пальцами шею, заставляю ее откинуть голову назад. Послушная девочка. Слишком плохая.
-Откажешь?
-Возьмешь?
-Возьму.
-Бери.
Беру. Так сильно стискиваю нежную шею в объятьях пальцев. Она знает КАК я могу любить. Плохая девочка. Такая…омерзительная сладкая девочка.
-Где Билл? – Упрямая девочка. Умная девочка. Преданная девочка. Плохая девочка.
-Плохая девочка.
-Скажи…где он? – Тянется к моей шее. Обжигающее воздушное скольжение опоясывает кожу. Я так давно этого не ощущал. Мне ТАК хочется, что готов проглотить свое отвращение и подавиться им…
-Преданная девочка.
-Я люблю его. – А губы сменяются холодным язычком…Как же жарко…А внутри холодно.
-Умная девочка. – Касаюсь пальцами ее губ. Такие доступные, как и сама она. Такие податливые, как и она…Так легко ворваться в них, как и в нее…
-Ты медлишь.
-Упрямая девочка. – Я не остановлюсь. Только не теперь.
-Ты медлишь? – Скольжу ладонями вниз к запястьям. Такие тонкие. Такая хрупкая. Мои руки на ее талии. Такая тонкая. Такая хрупая. Глажу живот.
-Уходи…- Дергаю за собачку молнии. Дергаю. Дергаю ее, поднимая на ноги. Такая хрупкая. Пускай катится ко всем чертям.
****
Первый день в клинике. Снимаю дом недалеко от нее. Сообщаю адрес только маме. Остальные – пошли к черту.
Я с тобой так и не разговаривал. И чем больше проходит времени, тем меньше мне этого хочется. Пошел и ты к черту.
Мама говорит, что ты почти не разговариваешь. С ней, по крайней мере. И что часто спрашиваешь про меня. В очередной раз выслушиваю ее наставления и возмущения по поводу того, что я так ни разу и не навестил тебя. Она ведь не знает, что ее сынок вытворил помимо попытки суицида. Хотя, я сейчас не могу так утверждать об этом. Скорее, внимание хотел привлечь. И привлек. Ты мне противен. Но я буду заботиться о тебе. Буду искать все новых и новых специалистов до тех пор, пока они вытрясут всю дурь из твоей головы.
Кричит. В последнее время очень часто. Пускай распинается. Выслушаю. Выпровожу. И займусь своими делами. Займусь тобой.
***
Через час встреча с твоим лечащим врачом. Сообщаю об этом маме. Она тоже переехала временно в Зальцбург. Гордон остался дома, и лишь по выходным будет приезжать. К тебе. Не приглашал ее к себе. Она НЕ будет жить со мной. И ТОЧКА.
Вокруг так «холодно». Так пронзающее пусто. Угнетающее спокойно. За одной из этих белоснежных дверей находишься ты. Ты всегда любил белый цвет. Тебе, в таком случае, определенно должна нравиться твоя палата. Люби ее, Билл. Ты здесь надолго.
Шаг за шагом. Вдох за выдохом. Страх за уверенностью. Ненависть за любовью. Боль за болью…
-Добрый день.
-Добрый день…Я полагаю Том, да?
-Очень приятно. – Крепкое рукопожатие. Слишком крепкое.
-Мне тоже. Присаживайтесь. – Присаживаюсь. На кресло напротив, рядом с мамой. С ней не здороваюсь. Одного раза по телефону с утра хватит. Начинается вполне привычная для меня теперь процедура своеобразного «знакомства». Ознакамливаюсь. Диплом. Опыт работы. Рекомендации. Научные статьи. Направление в профессиональной деятельности. Все одно и то же. Мои знания не простираются дальше названия университета, в котором он выучился. Но его научные работы….по крайней мере, заголовки вселяют доверие в его компетентность. Надеюсь, он оправдает это доверие.
Подписываем договоры. В том числе и о неразглашении информации. Копии только у меня и у мамы. Что ж…с этой процедурой, кажется, закончили. Далее обсуждаем вопросы, касающиеся комфортабельности твоего пребывания. Палаты здесь особо не различаются в этой категории, так как здесь все по первому классу. Но что меня особенно понравилось – это камеры наблюдения практически везде. Жесткий контроль – это меня крайне радует. Но все же он не распространяется до того уровня, когда происходит посягательство на личную жизнь. А жаль.
-Как часто можно будет его посещать? – Похоже, мама только и ждала момента, когда б задать этот вопрос. Вздыхаю. Меня начинает это раздражать.
-В ближайшие сутки нежелательно. Необходимо провести полную диагностику, снять показания. Ознакомиться с историей болезни.
-А послезавтра?
-Можно. – Полегчало, мам? - Но…Frau Kaulitz, Том, мне бы хотелось пообщаться и с вами. Информацию, которую вы можете нам дать, может оказаться очень ценной. Особенно учитывая причину пребывания Билла здесь. Только совместными усилиями мы можем помочь ему. Вы согласны со мной?
-Разумеется, доктор. Мы с Томом сделаем все, зависящее от нас. – Как же.
-Отлично. Тогда, Том, до завтра…мне бы хотелось пообщаться сначала с вами.
-Ок.
-Скажем, в 9 вас устроит?
-Меня устроит в любое время.
-Это хорошо…Тогда до завтра. Frau Kaulitz, мы позвоним вам и назначим время. Всего доброго.
-Всего доброго.
Как же сейчас сухо внутри . Совсем недолгий разговор, а чувствую себя, словно после многочасовой пытки. Завтра будет нелегкий день. А дальше - только хуже.
-Что с тобой происходит, Том?
-Что?
-Я не понимаю, что с тобой творится…как ты можешь быть таким безынтересным к своему брату?
-Мама…все, что мне нужно знать, я узнаю через тебя. Больше ни мне, ни ему не надо…
-Зря ты так, Том. Он со мной только о тебе и говорит…
Знаю, к чему все идет. Рано или поздно мне все равно придется поговорить с тобой.
Смотреть в твои глаза. И как ни в чем ни бывало вести непринужденную беседу. Но мне так сложно решиться на это. Должно быть это глупо, странно и непонятно покажется со стороны, но у меня есть основания так себя вести. Мои воспоминания по кускам раздирают душу. Она похожа на израненное полотно, откуда сочится гной. А я хочу, чтобы она зажила. Ты, должно быть, не понимаешь меня…Я и сам не пойму. Просто что-то сидит во мне такое, что не дает спокойно жить. И это что-то разрастается с каждым днем. Может, проблема не в тебе?
****
Сегодня я не спал с четырех утра. После кошмарных ночных пробуждений не так-то просто заставить себя выкинуть все из головы. И что самое пугающее – так это четкость картинки, увеличивающаяся с каждый разом. Это уже будто не сны, а видения. Жуткие видения, от которых предпочтешь не спать вовсе, чем вновь погружаться в их атмосферу.
Сегодня я волновался, как студент перед самым главным экзаменом. С каждой новой минутой, тебя начинает просто «колотить» от страха. И меня колотит. Так, словно хочет выбить душу. Душу, из которой сочится гной…
За пол часа до приема ощущаю сильнейшую усталость…такую, что готов разложиться прямо здесь…на холодном полу под дверьми. Хочется оказаться невидимым, неслышимым, неощущаемым…чтобы ни одна чертова душа не смогла узнать меня. Стать настолько призрачным и потерянным во времени, чтобы даже в обрывках воспоминаний людей не узнавать себя. Забыться…удастся ли? Я так странно себя чувствую. Пугаюсь собственных мыслей. Должно быть, для меня сегодняшний день значит слишком много. Или совсем ничего… И чем чаще я начинаю задумываться над этим, тем больше понимаю причину столь резких колебаний своего отношения к тебе. Все чаще я чувствую себя одиноким. И не потому что я СОВСЕМ один…нет. Потому что я без тебя. Мне не хватает тебя. Действительно не хватает. Но вместе с тем, мне хватило тебя сполна. Насытился. ПЕРЕсытился. Стоп. Хватит. Слишком много ТЕБЯ. Так много, что иногда мне кажется, будто все это время на самом деле ты был рядом. Что ничего не случилось. Что мы счастливая семья…Жаль. Это только мои желания. Мама. Прости. Я так люблю тебя.
-А потом….потом я просто потерял сознание. – Отворачиваюсь. Поглаживаю пальцами пластик оконных рам. На улице какое-то оживление - так много людей. А здесь так тихо. Спокойно. Как в гробу. Лучше б туда.
-А когда вы очнулись…? – Осторожно продолжает, «подталкивая» на дальнейшее повествование с моей стороны. Делает какие-то пометки в блокноте. Начинаю осознавать, что я должен быть осторожен со своими словами. Не наговорить лишнего. Ненужного. Только то, что касается пережитого тобой. Остальное – ни к чему. Я не обязан. Я защищаюсь?
-Когда я очнулся…Увидел, что он лежит рядом со мной. Он молчал. Не двигался. Как мертвый. – Может, тогда и наступила наша смерть? А может, именно с того момента мы умираем? Чем дальше – тем хуже…тем бесчувственнее…
-Том…я понимаю, что вам тяжело это все вспоминать сейчас. Если хотите – мы можем продолжить в следующий раз.
Я так ждал этих слов. Так хотел закончить эту пытку. Вспоминать все – это так тяжело. Больно. Но…когда услышал - понял, что легче мне уже не станет. Так или иначе, но я вспомню это. Расскажу…сам себе. И буду корить себя. Ненавидеть себя. Ненавидеть тебя. Нужно покончить с этим.
-А потом…потом я просто позвонил продюсеру. Он все устроил, и мы отвезли его в частную клинику. Результаты обследования вам известны, доктор.
-Да. Опустим эти факты. Причина второй госпитализации? Насколько мне известно несколько дней назад он снова попал в больницу с отравлением лекарственными средствами. Есть ли какие-то явные причины попытки суицида?
-Да. Как мне кажется. В тот день я приехал из студии позже его. Но нам нужно было ехать на важную встречу. Он не знал. Решение было принято в последние минуты.
Когда я зашел в его комнату, он сидел на полу. Дрожал. Плакал. Я начал расспрашивать, что с ним произошло, но у него началась просто настоящая истерика. Я пытался успокоить его. Он не поддавался контролю. И тогда…я его ударил. Мне нужно было привести его в чувства. Но не выходило. Он словно контролировал и не контролировал себя одновременно. А потом…он начал смеяться. Так смеяться, что на секунду мне показалось это идиотским розыгрышем. Я так надеялся на это.
-А потом?
-Он сказал, что снова ходил к нему. Добровольно. Понимаете, доктор? Добровольно. Говорил, что ему понравилось. Что обязательно повторит это. Он говорил, что ему нравится, и при этом плакал. Рыдал. Кричал. Извинялся. Это так странно…Почему он извинялся, доктор? Ему же понравилось.
-Том…- Замечаю, как он снимает очки и откидывает блокнот на стол. Задумчиво трет переносицу. – Есть что-то, что могло вызвать подозрения? Что-то несвойственное его поведению?
-Да. Доктор. Я видел это «странное» буквально во всем. – Выпрямляется и берет блокнот снова в руку. Понимаю, что от слов, что я произнесу, я не смогу отказаться. Что нужно быть аккуратнее.
-После трехнедельного курса общей психотерапии, он очень изменился. Понимаете, я знаю его всю жизнь, и все изменения в его поведении я всегда подмечаю.
-В чем конкретно проявлялось это несвойственное ему поведение? Как вам кажется.
-Знаю, мое определение покажется глупым, но он стал «счастливее». Его отношение ко всему после того, что случилось, резко изменилось.
-Том, в некоторых случаях это действительно можно считать явным отклонением в восприятии окружающего. Но, в этом случае, человек обычно забывает тот инцидент, который явился причиной моральной травмы.
-Доктор, он открыто говорил обо всем, что с ним в тот день происходило. Рассказывал, как о самом счастливом дне. Как о чем-то прекрасном. Ведь так не должно быть.
-Он говорил об этом со всеми?
-Почему вы спрашиваете?
-Это важно.
-Только со мной. Но я же был тогда с ним. Это и понятно.
-Допустим… Есть еще что-то?
-Много чего. На фотосессиях он вел себя крайне откровенно. Вы не поймете, наверное, но это часть нашей работы. Все должно быть на соответствующем уровне. Но, доктор, секс из него лился, как из ведра. Я всегда полагал, после изнасилования человек замыкается в этом плане. Но никак не наоборот.
-Это вопросы сексопатологии. Это важный момент.
-Еще. Когда нам необходимо было поехать в клуб… важная встреча…он…его реакция на эту новость тоже была неоднозначной. Понимаете, я конечно, плохо во всем этом разбираюсь, но считаю, что хотя бы некоторое время он должен избегать таких мест. Ведь в именно такой обстановке все и произошло. Музыка. Шум. Выпивка. Это странно. Да, кстати. Там-то он и увидел Джона впервые после изнасилования.
-И что же?
-Он был так спокоен. В то время, как у меня руки чесались набить ему морду. Мразь.
-Том, а почему вы не подали заявление в полицию. Только лишь в причине нежелательной огласки произошедшего?
-Только…- Еще одна пометка на белоснежной странице. – Это тоже важно?
-Конечно. Неразрешенная проблема может «давить» на психику, «ломая» человека. Вынуждая подстраиваться под себя же. Зачастую это и приводит его в то же русло, из которого он выбрался.
-Значит, проблема в этом? Значит, стоит упечь их за решетку, и все образуется? – неужели, все так просто? Только ли в этом проблема?
-Нет, Том. Не только в этом. Давайте закончим, а потом я поделюсь своими предположениями?
-Хорошо.
-Продолжайте.
-Есть еще один момент, из-за которого мы и разругались впервые. Он однажды ушел, никого не предупредив куда, зачем, на сколько. Мобильник оставил дома. Вернулся очень поздно. Понимаете, он так никогда не поступал. Я очень волновался. Очень.
-А в каком состоянии он вернулся?
-Если вы про то, что был ли он пьян, то нет.
-Тогда почему это вызвало такую реакцию? Возможно, он был у друзей.
-Нет, доктор. Я не знаю, где он был, но точно не у друзей.
-Хорошо. А как Билл реагировал на ваши подозрения? Он знал о них?
-Нет. Но мы с ним однажды поговорили «на чистоту».
-И что же?
-Ничего.
-Совсем? Он не стал объяснять?
-Да. Он сказал, что я слишком большое значение уделяю его поступкам. Что он не нуждается в моей опеке. Он был так спокоен. Так спокоен. Равнодушен.- А меня это злило.
-Вас это злило?
-Нет.
-Нет?
-Я просто волновался.
-Ясно. А каким было его отношение к другим членам семьи?
-С отчимом даже не проявлял желания поговорить. Он всегда приезжал с мамой и ждал за дверью. С мамой поначалу он вообще не разговаривал. Она так расстраивалась.
-А потом, я как полагаю, изменилось его отношение к ней после курса психотерапии?
-Нет. Чуть раньше. Я не помню, с какого момента. Он очень любил ее. Любит. Когда она переехала к нам…
-Ваша мать жила с вами?
-Да. Мы временно арендовали дом, куда ее и пригласили. Она хотела помогать нам и закрепить его выздоровление.
-В этот промежуток времени что-то происходило?
-В это время все и происходило. Странно вот еще что. После двух недель проживания он начал регулярно закрывать свою комнату на замок.
-Но это свойственно многим людям. Это его личное пространство. Или у вас были какие-то конкретные предположения причины этих действий?
-Я…мне просто показалось странным, что именно после двух недель. Словно у него появился какой-то секрет, который он пытался тщательно скрыть.
-Вы пытались расспросить его?
-Бесполезно. Даже не пытался. – Вру. Но этот факт лучше опустить. Мой взлом все равно ничего прояснил.
-Том. Это все?
-Все, что мне показалось странным.
-Я вас не принуждаю говорить все-все. Но от вас зависит его выздоровление. Именно из таких маленьких кусочков складывается общая картина.
-Я понимаю, доктор. Я буду делать все зависящее от меня.
-Это радует.
-А теперь вы. Что вам удалось выяснить? Вы с ним разговаривали? Как он?
-Том. В этом-то и загвоздка. Мы познакомились с ним вчера. Пообщались. Трудно пока делать выводы. Особенно в свете новых фактов. Но…
-Что?
-Учитывая причину попадания Билла к нам в отделение, есть вероятность того, что диагноз поставлен неверно. Понимаете, общей психотерапии подвергаются люди с целью выявления каких-либо патологий. Проходит стандартно в течение трех недель. Видимо за это время установление таковых не наблюдалось. Отсюда и проблемы впоследствии.
-Это виноваты врачи из той клиники? Так и знал…
-Том, не торопитесь с выводами. Те врачи проводили свою работу в соответствии с общепринятыми методиками.
-Тогда в чем проблема?
-Есть большой процент вероятности симулятивного поведения со стороны Билла в тот период.
-Что это значит?
- Ознакомившись с записью о психическом статусе пациента в истории болезни и сопоставление этих материалов с тем, что мы наблюдаем…несоответствие психического состояния больного исходя из ваших рассказов и записей врачей о его поведении.
-То есть?
-То есть…неправильный диагноз – неверный способ лечения.
-Каков тогда верный диагноз?
-Над этим я и работаю. За ним ведется круглосуточное наблюдение, как вы и пожелали.
-Так необходимо.
-Вам решать. Хотите его навестить? Вчера он только о вас и спрашивал.
-Вы с ним разговаривали? Что он говорит?
-Пока не ясно. Сам он мне не рассказывал про свое изнасилование. Это и понятно. Но…
-Что НО?
-На мой вопрос о том, знает ли он, почему пребывает в клинике, Билл дал совершенно иной вариант. То есть, он и вовсе не говорил про изнасилование, словно его и не было…
-Ему просто неприятно вспоминать…
-Я тоже так подумал…Но он объясняет свое пребывание по-другому.
-И как же?
-Здравомысляще.
-Конкретно?
-Из-за попытки суицида. Он знает, что находится здесь, потому что его считают «нездоровым». А это немаловажно. Он считает, что изменил любимому человеку. Понимаешь, Том. Все бы ничего, но он так говорит, словно того изнасилования и не было вовсе. Просто стер его из памяти. И в какой промежуток времени это произошло – пока не ясно.
-Любимому человеку? Он так и сказал?
-Да. Вы знаете, о ком речь?
-Догадываюсь…Есть еще один момент, о котором я не сказал. В день своей выписки он сказал, что расстался со своей девушкой.
-Может, речь идет о другой?
-Нет. Дело не в этом. Я виделся с этой девушкой на днях. И она сказала, что не разговаривала с Биллом. Что он просто перестал ей звонить и писать. Она решила сама к нему приехать.
-Понятно. Том, я не имею права настаивать, но вам действительно следовало бы поговорить с ним. Вам он доверяет. Вас ждет. О вас говорит.
-Я знаю…знаю… Когда можно будет?
-Прямо завтра.
****
Сегодня был самый тяжелый день. Тело ломит, как после тяжелой физической нагрузки. Даже горячая ванна не спасает. И пиво не расслабляет. Голова раскалывается. Столько информации. Столько пришлось сегодня пропустить через себя. Воспоминания, которые въелись в душу, как грязевое пятно в ткань, как выяснилось сегодня, для тебя просто не существуют. Знаю, что судить пока рано…но и судить-то пока нечего. Злиться я на тебя не имею права – ты действительно болен. А твое поведение. Все становится таким закономерным исходя из факта неверности диагноза. Все, что ты делал. Это так легко теперь оправдать. Но все же еще ничего не ясно. Надеюсь, д-р Хилц сможет нам помочь. Тебе помочь. Или все же НАМ?
--------------------------------------------------------------------------------
****
Ужинаю. Слышу звонок в дверь. Замираю, предполагая, кто это может быть. Мама не приедет вот так…без предупреждения. А больше некому. Так что пошел к черту, кто бы ты ни был…или была. Звонок повторяется. Опять.
-За*бали! – Встаю из-за стола. Случайно задеваю стакан с соком, и он проливается на содержимое тарелки. – Бл******ть! – Готов убить любого, кто сейчас попадется под руку.
А этот кто-то как раз сейчас ближе некуда. Подхожу к двери и, не смотря в глазок, распахиваю дверь.
-Моника?! Какого черта ты здесь…?
-Дай пройти, Том. – Моего позволения ей и не понадобилось – проходит, толкая меня локтем. Вместе с тем чувствую неприятный резкий запах алкоголя, который не должен сопровождать девушку ее статуса.
-Как ты узнала?
-Ты мне, черт возьми, все сейчас расскажешь!
-Я задал вопрос. – Спокойно прохожу вглубь комнаты. Она же, напротив, мечется из угла в угол. Что-то шепчет себе под нос. Быстро стягивает с себя куртку и кидает ее на спинку кресла. – Ты меня плохо поняла?
-Бл*ть, да с отчимом твоим трахалась! Оттуда и узнала.
-Что ты несешь, дура?
-Правду. И ты мне ее тоже сейчас расскажешь.
-Ты пьяна…
-Нааааадо же какой проницательный. Тут от ТАКОГО и не только напьешься.
-От чего?
-Хватит строить из себя идиота! Значит, эта хрень про нападение оказалось ложью?! Мне все это время просто трахали мозги?!
-Ты не в себе.
-Да!!! Я не в себе. Моего парня изнасиловали какие-то муд*аки, а я это узнаю лишь, переспав с его отчимом. Ты считаешь это нормальным?!
-Если ты считаешь спать с отчимом своего парня нормальным, то да.
-Я хочу его видеть, Том. Ты меня отвезешь к нему. Мне надо с ним поговорить.
-Тебе надо протрезвиться…дура чертова!
-Значит, нет?
-Нет.
-Ладно, Том…Ты ведь этого от меня хочешь? – В несколько шагов преодолевает расстояние до меня. Запускает руки под футболку. Тут же начинает расстегивать ремень. – Да? Этого хочешь?
-Чего ты добиваешься? – перехватываю ее тонкие запястья и удерживаю их на уровне груди. – Что? Что ты хочешь? Хочешь, чтобы я отвез к нему? Не отвезу.
-Почему, Том? Почему?
-Ты не поймешь. Просто нельзя. Уходи. – Отпускаю ее запястья и наклоняюсь к креслу за ее курткой.
-Это ты не понимаешь! – Когда снова поворачиваюсь лицом к ней, то замечаю, что она плачет. Когда хочу отдать куртку, она придвигается и с силой впивается в губы. Когда хочу оттолкнуть ее, она придвигается еще ближе и обхватывает руками шею. Когда хочу разорвать поцелуй, то притягиваю ее еще ближе к себе и отвечаю на грубые ласки. Когда понимаю, что должен остановиться, начинаю целовать еще страстнее. Когда чувствую соленый вкус ее слез, забираюсь рукой под коротенькую юбку. Когда она начинает всхлипывать мне в рот, перехожу на ее шею. Когда засасываю нежную бархатистую кожу, она запрокидывает голову назад. Когда тихий стон срывается с ее уст, я поддеваю пальцами ее трусики вместе с колготками и медленно стягиваю, поглаживая бедро. Когда она говорит «Я очень его люблю», я замираю. Когда она снова целует меня, я убираю руки с ее тела. Когда она хочет повалить меня на диван….я отталкиваю ее.
-Уходи.
-Том…- Делает попытку приблизиться, но встречает с моей стороны новый отпор.
-Уходи, говорю.
-Я не уйду, Том.
-Ты всегда спишь с теми, у кого тебе нужно что-либо выяснить?
-Том, я не уйду!
-Уйдешь! – Приближаюсь и прежде чем она успевает что-то произнести, обнимаю и целую, прильнув к распухшим губам. Подталкиваю ее вперед. Еще немного. Такие сладкие губы. Вот и дверь. Заталкиваю ее в ванную и закрываю за нами дверь. Быстро разворачиваю спиной к себе и наклоняю ее головой под душ. Включаю холодную воду. Ледяную.
-Что ты делаешь?! Том! – Удерживаю ее сзади за шею и направляю душ на голову. – Прекрати! Том!
Не слушаю. Я вообще словно в отключке и все действия происходят на автомате. Я просто делаю то, что должен. И не допускаю того, что не должно произойти. Лучше сейчас вообще об этом не думать. Дурочка. Что же она творит?!
-Приведи себя в порядок. – Отпускаю ее, и она ту же садится на холодную плитку. Запускает руки в мокрые волосы и безостановочно всхлипывает. – Полотенце и фен в шкафчике. Такси приедет через 20 минут.
***
Помогаю ей надеть куртку. Подаю сумку. Безмолвно одеваюсь и сам. Открываю дверь. Выходит. Иду следом за ней. Такси уже ждет. Подходим к машине.
-Я забронировал тебе номер…за свой счет. Отдохни и поезжай домой. – Открываю перед ней дверцу заднего сидения.
-Я останусь. – Быстро залезает и сама захлопывает дверь. Подхожу к водителю.
-Отвезите девушку по адресу D-20355 MARSEILLER STRASSE 2.
-Ок.
-Спасибо. Оплачиваю водителю проезд и возвращаюсь в дом.
--------------------------------------------------------------------------------
****
Сегодня мой первый визит к тебе. Такое странное ощущение – бояться встречи с собственным братом. Я злился на тебя. Ненавидел. Любил. Но чтоб бояться – никогда. Но это именно то самое чувство. Оно словно спасает меня. Раньше, все испытываемое мной только лишь разъедало меня. А сейчас. Это, наверное, так странно…даже для меня самого. Но я рад, что увижу тебя. И хоть понятия не имею, о чем можно с тобой говорить, я рад бы и молчать. Может, Это все из-за Моники? Может, я чувствую себя виноватым? А должен ли? Черт его знает. Буду просто чувствовать то, что чувствую.
Перед тем, как поехать к тебе, заезжаю в кондитерскую недалеко от дома. Покупаю свежие круасаны с абрикосами. Ты их любишь. Надеюсь, что все еще любишь.
***
-Добрый день, доктор. – Коротко стучусь в дверь и прохожу внутрь.
-Здравствуй, Том. – Крепкое рукопожатие. Оно у нас всегда такое.
-Как Билл?
-Хорошо. Очень хорошо. Ты что-то ему привез?
-Да…его любимые булочки. Надеюсь, можно?
-Лишь бы не алкоголь, а так даже нужно.
-Это хорошо…Вы…Вы не проводите меня. Я ведь впервые к нему.
-Конечно. Идем.
Палата за палатой. Дверь за дверью. Ближе и ближе. Пришли.
-Том…- рука застывает дверной ручке. – Я надеюсь, вы понимаете, что не следует сейчас задавать вопросы, связанные с изнасилованием?
-Разумеется…
-Хорошо. Дайте знать, когда хотите уйти - вам откроют.
-Ок. – Он резко проводит карточкой вниз и дверь открывается.
-Удачи. – Улыбка, пропадающая с его лица, как только он проговаривает одно единственное слово.
***
Прохожу внутрь. Дверь за мной закрывается. Тихий хлопок, от которого я вздрагиваю. Первое, что замечаю – это камера справа в углу, которая направлена точно в центр комнаты. Тут же становится не по себе от этого. Я бы не смог так жить сутками напролет. Делаю несколько шагов вперед, отчего пакет звучно шелестит. Замечаю тебя. Сидишь, сгорбившись за столом, и что-то пишешь. Неуверенно делаю еще шаг навстречу. Чувствую, как пульс отдается в висках. Не думал, что это будет ТАК сложно. Хочу обратиться к тебе, но вместо этого беззвучно хлопаю губами. Смотрю на руку, в которой сейчас пакет. Ладонь вспотела, и слезшая краска с ручек кулька уже окрасила ее внутреннюю сторону. Делаю еще шаг вперед. Но твой голос заставляет сделать несколько назад.
-Патрик!!! Сколько можно говорить? Не надо ко мне вот так подкрадываться. – Демонстративно бросаешь карандаш о стол. Он подскакивает и падает на пол. Недовольно цокаешь языком и наклоняешься, поднимая его. – Я же уже сказал, что не хочу есть. – Выпрямляешься и резко поворачиваешься ко мне лицом. Ахаешь от неожиданности, а я чувствую себя так, словно в меня выпустили целую обойму. Молча жую нижнюю губу. А ты часто моргаешь и медленно расплываешься в улыбке. Вот теперь меня словно обезоружили.
-Том…- Делаешь шаг вперед. Вместе с тем тихо шепчешь: - ты все-таки пришел…
Теперь ты совсем близко, а я будто язык проглотил. Не знаю, что именно сейчас нужно сказать. Последних мозгов лишаюсь, когда ты кидаешься мне на шею и крепко-крепко обнимаешь. Это так…так необычно… Я будто не видел тебя 10 лет и теперь любое прикосновение, жест, слово становится таким дорогим для тебя. Я понимаю, что я безумно скучал по тебе. По твоим таким крепким объятьям, несмотря на хрупкость тела. По таким теплым словам, несмотря на хриплость голоса. В одну минуту во мне все переворачивается. Мой брат. Мне тебя так не хватало.
-Почему…Том…Почему ты не приходил? Ты на меня злишься, да? – Поднимаю свободную руку, приобнимая тебя за талию. Такой теплый. Такой родной.
-Прости, Билл…- Отстраняешься от меня. И мне тут же становится прохладно. Особенно, когда замечаю слезы на твоих глазах. – Ну, ты что, Билл? Перестань… - Касаюсь пальцами твоих щек и как-то небрежно стираю слезинки с лица. Шмыгаешь носом и снова тянешься обнять меня. Позволяю.
-Про…сти меня. Я такой грязный. – От этих слов становится сразу не по себе и неприятно, что я ассоциируюсь у брата с тем, что произошло в его комнате.
-Не говори так…ну все…успокойся. – Глажу по спине, от чего ты заметно вздрагиваешь.
-Том…я не хотел…правда…я не знаю, как пошел на это…- Всхлипываешь и тараторишь, «проглатывая» половину слов.
-Билл, успокойся, перестань, говорю! – Силой отстраняю тебя и повторно провожу пальцами по щекам. Но теперь нежнее. Не знаю…но сейчас я себя чувствую так, словно должен обязательно защитить тебя. Вот только от кого? От себя? От меня? – Тише-тише…давай не будем об этом, хорошо? – Теперь я сам притягиваю тебя и обнимаю. В такие моменты кажется, что мы с ним одно целое. Неделимое. Нерушимое. Не…Не…Не…
-Я люблю тебя, Том. – От этих слов внутри растекается что-то такое теплое. Будто ЭТО держали долгое время где-то глубоко и в тепле. А теперь выпустили на свободу. Мне давно не было так хорошо, находясь с братом. Может, потому что мы так давно не говорили это друг другу…
-И я тебя…и я тебя люблю, Билл. – Так приятно было произнести эти слова. Сердце словно укутали в тонкую фольгу, и оно такое теплое…оно теперь будет постоянно таким
--------------------------------------------------------------------------------
– Все. А теперь успокойся. Я пришел на твою улыбку смотреть, а не на слезы. – Щелкаю пальцем по кончику носа. Фыркаешь и еле заметно улыбаешься. – Так уже лучше. Осталось только добавить немного «солнца».
На этот раз улыбаешься очень широко. Так что, это действительно ослепительно.
-Ты что-то принес?
-Даааааа…но, боюсь, тебе это не придется по вкусу.
-Это почему?
-Ну, ты же сказал, что не хочешь есть…так что пускай и остывают твои любимые булочки с абрикосами.
-Мои любимые булочки с абрикосами?! – Радостно вскрикиваешь и хлопаешь в ладоши. Совсем, как в детстве. Умиленно улыбаюсь, пока ты разгребаешь свои завалы и расчищаешь место на столе. Хлопаешь рукой по поверхности стола, указывая, куда можно это все выложить.
-А со мной поделишься, Билл?
-Это я должен у тебя спрашивать.
***
Довольно наблюдаю, как ты уплетаешь булки за обе щеки. Да так, словно два дня и крохи в рот не клал. Надо будет узнать, какой здесь режим питания. Перевожу взгляд на окно, из которого потоком льется лучистая энергия. Красивый вид. Светлая комната…не хочу называть ее «палатой». Пока мне все нравится. Нравится ли тебе? Только собираюсь задать тебе этот вопрос, как замечаю, что ты резко отворачиваешься от меня, как только мы встречаемся взглядом.
-Что?- Вопросительно приподнимаю брови, откусывая еще один кусок от булочки.
-Что? – Поворачиваешься ко мне и тут же переводишь взгляд.
-Ты чего так смотрел на меня?
-Как?
-Ну не знаю…будто у меня рот испачкан. – Смеешься и продолжаешь:
-Нет, все в порядке. Просто ты так ешь…я еще никогда в жизни не видел человека, который бы так красиво ел.
-Красиво? – Не сдерживаю улыбку.
-Том, я серьезно. Не откажешь попозировать мне как-нибудь?
-А ты тут художеством занялся?
-Есть немного…
-Покажешь?
-Как-нибудь потом…
-Как хочешь…
-Том, а помнишь, как мы в детстве подворовывали булочки из пекарни дядюшки Ники?
-Еще бы.
-А помнишь, что было, когда он обо всем узнал?
-О да…неделю мести двор у его дома – это сверхнаказание.
-Ага. Весело тогда было. Том, ты скучаешь по тем временам?
-Иногда…А ты?
-Я тоже. Кажется, это было вчера, а на самом деле прошло больше десяти лет…
-…
-Том.
-А?
-А ты ко мне придешь еще?
-Конечно. Почему ты спрашиваешь?
-Ну ты ведь…а когда? Завтра?
-Хочешь, завтра…
-Хочу…
-Тогда приду… - Сворачиваю пакет и упаковки из-под булочек. Собираюсь уходить.
-Том.
-Мммм? – Поправляю шнурки кроссовок. Выпрямляюсь и поворачиваюсь к тебе лицом. Ты же облокотился боком о стенку и широко улыбаешься.
-Скажи это еще раз.
-Что?
-Что ты мне сегодня сказал…
-Я много чего говорил, Билл…
-Скажи, что любишь меня. – Не сдерживаю смех. А ты наоборот становишься таким серьезным…даже слегка расстроенным. Неужели ты стал таким сентиментальным…
-Ну хорошо… Я люблю тебя. Доволен?
-Вполне…
-Ну тогда до завтра.
-Пока. – Улыбаюсь тебе еще раз и машу рукой в камеру, давая понять, что хочу выйти. Выхожу. Ухожу. На душе так легко и спокойно. Давно так не было. Решаю зайти перед уходом к доктору.
-Том?
-Да. Здравствуйте еще раз. Я только что от Билла.
-Да я знаю. Я наблюдал за вами. – От этих слов становится как-то не по себе. Не очень приятно осознавать, что кто-то сидит и наблюдает за тобой, слушает, что ты говоришь. Получается, это жизнь, в которую вход только по пропускам. Сразу немного портится настроение. – Билл вас встретил так тепло.
-Он довольно впечатлителен…
-Может быть…Том, пока вы здесь. Я бы хотел попросить вас об услуге.
-Я слушаю.
-Нужно выявить психологическую полноценность Билла. Не пугайтесь такого определения. Мы проводим эту процедуру со всеми пациентами.
-Что от меня требуется?
-Просто разговаривать. Обо всем. Ориентировка во времени, месте и собственной личности, как хорошо он помнит даты собственной жизни и общеизвестных исторических событий. Эти вопросы должны быть заданы в ходе естественной, непринужденной беседы и ни в коем случае не должны напоминать экзамен. Мы бы могли провести беседу самостоятельно. Но с вами он, несомненно, более открыт, чем с кем бы то ни было.
-Хорошо. Я попытаюсь. Вы будете это записывать?
-Да, запись сохраняется и отправляется в архив личного дела пациента.
-Я понял, доктор…но мне кажется, что с этим у него все в порядке.
-Просто поговорите, Том. Не нужно готовиться заранее.
-Хорошо. До свидания.
-До завтра.
--------------------------------------------------------------------------------
****
Сегодня утром я встал тяжело. Впервые за долгое время я спал спокойно. И долгий сон на этот раз все же навестил меня. Черт…как же заставить себя встать с кровати?
***
-О, ты чего тут стоишь? – Закрываю за собой дверь его комнаты и замечаю тебя, стоящего в двух шагах от двери у стены.
-Привет! – Не отвечаешь на мой вопрос и тут же кидаешься мне на шею. Обнимаешь. Обнимаю.
-Уже успел соскучиться?
-Я – очень. – Немного отстраняешься и смачно целуешь в щеку.
-Билл, ты чего? – Смеюсь и легонько отталкиваю от себя.
-Я скучал…А ты?
-И я.
Признаюсь, мне были крайне приятны эти неожиданные приступы нежности со стороны брата. Наверное, потому что они пробуждали нечто похожее и во мне. Не чувствовал ничего подобного раньше. Именно сейчас. Почему именно сейчас? Я начинаю путаться в собственных чувствах, эмоциях, ощущениях, желаниях. Ведь у меня никогда не возникало по отношению к тебе такого желания, как простоять вот так в обнимку несколько часов подряд. Сейчас же мне эта идея близка, как никогда. Наверное, мне просто очень долгое время не хватало моего брата…моего «настоящего» брата…такого, к которому я привык с детства и не того, что изменила жизнь и сломала судьба.
Наша беседа прошла сегодня дольше вчерашней. Не знаю…я задавал тебе вопросы, касающиеся именно тех критериев, о которых говорил доктор. Ничего подозрительного я не обнаружил. Это работа для профессионалов. Пускай они и расшифровывают. Знаю, что доктор не рекомендовал, но я все же хочу кое о чем расспросить тебя.
-Билл, а ты знаешь, почему здесь оказался?
-Конечно. Я наглотался таблеток и поэтому меня надо лечить.
-Билл, я серьезно…
-А что, разве не так? – Решаю не пытаться прояснять ситуацию.
-Билл…а ты помнишь, что было несколько месяцев назад?
-Том, много, что было. Мы, например, песню успели написать, подписали контракт с…
-Нет-нет…что не касается работы?
-Ну, чтобы что-то глобальное произошло – не знаю. Единственное, мы с тобой решили жить отдельно от ребят.
-Отдельно?
-Да. Мы арендуем дом. Кстати, с владельцем проблем не будет, что мы временно там не проживаем? А то еще сдаст кому-то другому.
-Нет, у нас же договор…Только на два месяца.
-Как на два месяца? Мы же там живем уже три. – Вот тебе и проблемы. Все, оказывается, не так-то просто. Завуалировано, но, черт побери, хреново.
-Билл, а ты помнишь, как провел Новый год?
-Смутно…подозреваю, что провел его в полутрезвом состоянии.
-А Моника?
-Том, вот только не начинай заново. Мы же с ней расстались, забыл?
-А, да…прости…
-Это ты должен меня простить…она была моей ошибкой.
-Она тебя любит.
-Зато я люблю другого. – От этих слов замолкаю. В меня будто запихнули комок грязи и заставляют его проглотить. Неужели, Джона? Нет…этого не может быть…эта мразь причинила столько боли и страданий. Этого просто не может быть! Тогда кто?
-И кого?
-Так, я не понял…я что, на допросе? Почему так много вопросов, Том? Ты меня проверяешь? Не веришь мне?
-Перестань, Билл…я просто захотел вспомнить кое-какие моменты…А ты помнишь, что случилось перед тем, как я пришел домой и застал тебя?
-Том!!! Мы же договорились больше не поднимать эту тему. Я ведь извинился. Прости! Прости! Прости! Что мне сделать? Хочешь, на колени встану? – И он встает.
-Ты что, с ума сошел? Ты вообще не обязан оправдываться. Это же твоя жизнь.
-Вот зачем ты так со мной? Тебе нравится делать мне больно? Нравится? – Замечаю, что у него начинают слезиться глаза и голос дрожит, будто он вот-вот сорвется на плач.
-Хорошо, Билл. Мы больше не будем говорить на эту тему. Если не хочешь.
-Спасибо.
-Билл, уже поздно…мне пора.
-Иди.
-Ты обиделся?
-Нет.
-Я ведь вижу…
-------------------------------------------------------------------------------
-Ты ни черта не видишь, Том.
-Блин…ну и что ты мне предлагаешь делать?
-Обними меня. – Сам встаешь и подходишь близко-близко. Так, что я чувствую твое дыхание на коже – непривычная близость между нами.- Обними меня, Том. – Медленно поднимаю руки и тяну их выше – на спину. Но ты их стряхиваешь, и они ложатся на талию. С опаской смотрю на тебя. Твои действия такие странные сейчас. И та нежность, с которой ты прислоняешься своим телом к моему, не вызывает у меня ответной реакции. Мне становится неуютно. И я почему-то смущаюсь. Что с тобой?
-Том…я хочу тебя кое о чем попросить. Это для меня важно. – Проговариваешь, не отрывая подбородка от моего плеча.
-О чем?
-Я хочу, чтобы камеры не снимали, когда ты приходишь ко мне. Мне неуютно при НИХ.
-Почему?
-Том, мне просто хочется быть с тобой. Только с тобой. Обещай.
-Я не знаю…
-Обещай.
-Хорошо. Обещаю. – Еще сильнее заключаешь меня в своих объятьях и через минуту отстраняешься.
-Я люблю тебя, Том. – Смотришь в глаза, еле заметно улыбаясь.
-И я…люблю тебя.
Впервые мне эти слова даются настолько тяжело. С тобой же они дались и легко, и тяжело одновременно. У меня появляются определенные догадки по поводу твоего, столь трепетного отношения ко мне, но они мне кажутся настолько абсурдными…и глупыми. Этого не может быть. В последний раз я также думал, когда ты и попал в все это дер*мо. Второй раз я на ту же мину наступать не буду. Нужно удостовериться…просто убедиться, что это всего-навсего лишь кажущееся видение ситуации. А для этого необходимо, чтобы ты вел себя максимально естественно… Доктор позволил выключать камеры при моих визитах. Он сказал, что это явное проявление доверия и мне нельзя подвергать его сомнениям. Надеюсь, я не ошибаюсь, что иду у тебя на поводу.
****
Видимо, сегодня определенно не мой день. Эти странности со стороны Билла…да тут еще и Моника снова объявилась. Сидела на ступеньках и ждала, когда я вернусь. А мне хотелось просто развернуться и уехать, когда я ее увидел. И не важно, что на улице минусовая температура и лежит снег. Вот же упрямая девица! Глушу мотор. Выхожу из гаража и достаю ключи от дома. Подхожу к ступенькам. Поднимаюсь мимо нее, не говоря ни слова. Она тоже молчит, но внимательно следит за моими действиями. Поворачиваю ключ в замке и прохожу внутрь. Не закрываю дверь. Снимаю куртку и вешаю на крючок.
-Ну…и долго ты там будешь сидеть? Заходи и двери закрывай – холодно.
Ухожу в гостиную. Слышу звук закрывающейся двери – значит, все же зашла. Ничего удивительного. Оборачиваюсь – стоит в дверном проеме.
-Что на этот раз, Моника?
-Мне нужно сегодня переночевать где-то. Завтра я уезжаю.
Наверное, стоило сейчас отправить ее в отель. Скорее всего. Но я так чертовски устал. Бог с ней. Пускай ночует здесь.
-Второй этаж. Четвертая и пятая двери направо – выбирай любую. Ванная ты знаешь, где. И еще…советую не попадаться мне на глаза…я не в духе.
Поднимаюсь к себе в комнату. Зачем-то запираюсь. Быстро раздеваюсь и ложусь спать. Сегодня я выпотрошен под конец. Все. Сплю.
****
Уже в третий день подряд проделываю тот же путь по коридору. Двенадцатая дверь по счету. Провожу карточкой в замке…загорается зеленый цвет, и я прохожу. Закрываю за собой дверь и тут же слышу щелчок сработавшего механизма блокировки. Прислоняюсь спиной к двери и смотрю на тебя. Стоишь в другом конце комнаты около окна. Оба ждем. Смотрим на камеру, на которой все еще горит маленькая красная кнопочка. Проходит пол минуты, и она потухает. Все, вот теперь и начнется самое интересное. Я стою неподвижно, а Билл же, наоборот, срывается и быстрыми шагами приближается ко мне.
Уже через секунды он крепко обнимает меня. Прижимается всем телом. Мне даже кажется, что обхватывает ногой.
-Наконец-то. – Шепчешь на ухо…трешься щекой о шею, от чего щекотка возникает где-то глубоко в животе.- Ты такой теплый. – Ощущаю, как твои губы мимолетно касаются кожи шеи, отчего меня пронзает словно от разряда электрического тока.
-Билл…
-Тссс…молчи. – Кладешь палец мне на губы. Смотришь в глаза. Не отрывая взгляда, слегка надавливаешь, раскрывая губы. Тут же закрываю их. Тогда ты переводишь взгляд на них и уже настойчивее надавливаешь пальцем. Мне кажется, что сейчас земля уходит из-под ног. Что меня трясет, как от озноба. И что все вокруг приходит в движение. А мы с тобой на одном месте. И то, что сейчас происходит, будет длиться вечно. Время словно растворяется.
Медленно отстраняюсь от тебя в то время, как ты наоборот, все ближе и ближе придвигаешься. Сердце стучит в бешеном темпе. Мысленно примеряю все возможные варианты причины такого твоего поведения. Но ни один из них не подходит под описание того, что ты сейчас делаешь. Все еще надеюсь, что это не больше, чем слишком ярко выраженная нежность ко мне, как БРАТУ. Но сразу же разубеждаюсь в этом, когда чувствую что-то теплое на губах. Одно касание. Еще одно. А потом я просто срываюсь и резко отталкиваю тебя, делая несколько шагов назад. Ошарашено гляжу на тебя, все еще чувствуя твое тепло на своих губах. Мне становится слишком страшно и быстро провожу тыльной стороной руки по ним. Не задумываюсь сейчас, насколько это демонстративно выглядит со стороны.